и я дитя первозданного хаоса и этот фаустоподобный мирок мне по фалосу.
Я только что поняла, почему меня день ото дня бросает в крайности по настроению.
Всё так быстро меняется.
Полтора месяца назад я переехала от ребят, где всю зиму |это не метафора, когда работаешь по субботам| мы все вместе зависали на одной волне - мы реально стали друзьями. Общие шутки, одни и те же конфликты, сумасшедшие субботы, заказы еды, проёбы по деньгам, несоглашения по музыке. Это всё было таким родным.
Когда я ушла, я не сразу поняла, каково это, - я сходу начала вливаться в новую работу, благо, её овер дохуя. Плюс я всегда могла прийти к ним. И приходила на обед каждый день. И мы гнали.
Сейчас уйдёт Яна.
Потом уйдёт Александр.
И это всё. Это конец.
На самом деле конец уже наступил, когда ушла я.
Они говорили мне об этом, но для меня время в той комнате будто остановилось навсегда и осталось прежним. Я всегда возвращалась туда покричать о своих проблемах, потому что они понимали меня, как никто. Мне не нужно было быть никем, кроме самой себя.
Сейчас я уже не могу приходить к ним даже на обед - новая сотрудница.
И я, блядь, ем эту еду как будто картон. Это просто приём пищи. Это никакой не ритуал. Я просто ем. Я не хочу просто, блядь, есть!
У всего этого есть сильная обратная сторона. Но насколько она реальна?
Пока не вывожу.
Всё так быстро меняется.
Полтора месяца назад я переехала от ребят, где всю зиму |это не метафора, когда работаешь по субботам| мы все вместе зависали на одной волне - мы реально стали друзьями. Общие шутки, одни и те же конфликты, сумасшедшие субботы, заказы еды, проёбы по деньгам, несоглашения по музыке. Это всё было таким родным.
Когда я ушла, я не сразу поняла, каково это, - я сходу начала вливаться в новую работу, благо, её овер дохуя. Плюс я всегда могла прийти к ним. И приходила на обед каждый день. И мы гнали.
Сейчас уйдёт Яна.
Потом уйдёт Александр.
И это всё. Это конец.
На самом деле конец уже наступил, когда ушла я.
Они говорили мне об этом, но для меня время в той комнате будто остановилось навсегда и осталось прежним. Я всегда возвращалась туда покричать о своих проблемах, потому что они понимали меня, как никто. Мне не нужно было быть никем, кроме самой себя.
Сейчас я уже не могу приходить к ним даже на обед - новая сотрудница.
И я, блядь, ем эту еду как будто картон. Это просто приём пищи. Это никакой не ритуал. Я просто ем. Я не хочу просто, блядь, есть!
У всего этого есть сильная обратная сторона. Но насколько она реальна?
Пока не вывожу.